Wołyń i Galicja za drugiego Sowieta ebook

Wstęp

Niniejsza praca – kontynuacja tomu Wołyń i Galicja Wschodnia pod okupacją niemiecką 1943–1944 – zawiera zarówno materiały proweniencji partyjnej, wytworzone w aparacie Komunistycznej Partii (bolszewików) Ukrainy na szczeblu obwodowym i republikańskim, jak i dokumentację sowieckiego aparatu bezpieczeństwa, pionu NKGB i NKWD, wytworzoną od późnego lata 1944 r., a więc od momentu zajęcia przez Armię Czerwoną Wołynia oraz prawie całości obszarów Galicji Wschodniej zamieszkanych przez ludność ukraińską i polską.

W tej pierwszej grupie znajdują się sprawozdania opisujące i analizujące nastroje oraz postawę polityczną ludności polskiej w tzw. zachodnich obwodach Ukraińskiej SRS, jak również – zwłaszcza w dokumentach sygnowanych przez postać numer jeden kierownictwa partyjnego na Ukrainie Nikitę Chruszczowa – propozycje konkretnych przedsięwzięć zmierzających do złamania oporu społeczności polskiej i likwidacji polskiego podziemia niepodległościowego. O ile początkowo postulaty formułowane były z myślą o skutecznej sowietyzacji tej grupy mieszkańców Wołynia i Galicji Wschodniej, o tyle – od jesieni 1944 r., jeśli uwzględni się priorytety strony sowieckiej – dominowały pomysły działań prowadzących do jak najszybszego wyjazdu („ewakuacji”) Polaków z terenów anektowanych przez Związek Sowiecki na rzecz USRS. Propozycje te kierowane były do najwyższego ośrodka decyzyjnego w Moskwie, skąd przychodziły dopiero odpowiednie obowiązujące dyrektywy i wskazówki. Co interesujące, wydaje się, że Chruszczow z reguły proponował znacznie bardziej radykalne środki niż te, które skłonny był zaakceptować Stalin.

Jednym z najważniejszych ogniw wykonawczych polityki wobec Polaków był sowiecki aparat bezpieczeństwa. Miał on jednak, choćby przez odpowiednią formę i zawartość sprawozdań kierowanych do władz partyjnych, również wpływ na charakter przynajmniej niektórych posunięć wobec ludności polskiej.

Tom zawiera materiały NKGB i NKWD (od 1946 r. MGB, MWD). Treść, często zbieżna, dokumentów o charakterze dyrektywnym obu resortów kierowanych z Kijowa (lub nawet z Moskwy, via Kijów) do zarządów obwodowych „zachodnich” obwodów wskazywała na priorytety polityki represyjnej na tzw. odcinku polskim, ale była też świadectwem nakładania się kompetencji, prowadzącego do konkurowania i braku synchronizacji działań na niższym szczeblu. Widoczne to było zwłaszcza w przypadku funkcjonowania Wydziału II (kontrwywiadowczego) i Wydziału do Walki z Bandytyzmem w obwodowych zarządach bezpieczeństwa państwowego i spraw wewnętrznych (UNKGB i UNKWD). Słane z centrali zalecenia priorytetowych działań często były doraźnym rezultatem śledztw lub analizy pozyskanych dokumentów polskiego podziemia. Dyrektywy dotyczące rozpracowywania polskiego podziemia pod kątem możliwości wykorzystania przez nie środków wojny bakteriologicznej były następstwem zeznań jednego z aresztowanych oficerów AK, choć ich alarmistyczny ton miał się nijak do faktycznego zagrożenia.

Z publikowanych w tomie sprawozdań pionu bezpieczeństwa państwowego wynika, że ciężar walki z „polską kontrrewolucją i nacjonalizmem” spoczywał głównie na funkcjonariuszach NKGB (liczba spraw, osób rozpracowywanych, liczba aresztowanych). Równocześnie to właśnie pionowi NKWD (choć nie funkcjonariuszom szczebla obwodowego, ale specjalnej grupie wydelegowanej z Kijowa) udało się zanotować największy sukces w postaci rozbicia kierownictwa obszaru lwowskiego i okręgu stanisławowskiego w lutym 1945 r. Wyspecjalizowane w zwalczaniu polskiego podziemia komórki na poziomie obwodowych zarządów NKWD powstały dopiero w maju 1945 r., a oddelegowani do nich funkcjonariusze nierzadko mieli inne, zdaniem miejscowego kierownictwa, ważniejsze zadania dotyczące walki z „niemiecko-faszystowskimi nacjonalistami ukraińskimi”. Wzmożona aktywność pionu „walki z bandytyzmem” na kierunku polskim przypadła w istocie na schyłkowy już okres istnienia polskiego podziemia niepodległościowego, w którym – ze względu na masowe wyjazdy ludności polskiej na Zachód – wysiłki dowództw poakowskiej konspiracji skupiały się na ewakuacji ludzi i odtworzeniu struktur „eksterytorialnych” okręgów AK na tzw. Ziemiach Zachodnich ówczesnej Polski. Sprawozdania NKWD (MWD) z 1946 r. bardzo często wskazywały na wyjazd „figurantów” prowadzonych spraw w ramach akcji przesiedleńczej. Co interesujące, ani funkcjonariuszom NKGB, ani NKWD do 1946 r. nie udało się zdekonspirować i aresztować wydawców podziemnej prasy – tygodników „Wytrwamy” i „Słowo Polskie”, których dość regularne ukazywanie się do maja 1946 r. było plamą na „czekistowskim honorze” pracowników operacyjnych sowieckich służb bezpieczeństwa.

Wybór dokumentów na temat operacji „Sejm” w obwodzie rówieńskim pokazuje szczegóły tzw. pracy czekistowskiej (operacyjnej) funkcjonariuszy NKGB, opierającej się prócz pracy śledczej (drobiazgowe, długotrwałe przesłuchania) przede wszystkim na pracy agenturalnej. Publikowane dokumenty dotyczące przygotowania zwerbowanego agenta do pracy – jego tzw. zadaniowanie i legendowanie pozwalają zrozumieć sukcesy (ale też niepowodzenia) sowieckiego aparatu bezpieczeństwa w walce z polskim podziemiem.

W publikowanych materiałach znalazły się po raz pierwszy dokumenty bliżej charakteryzujące działalność agenturalno-operacyjną NKGB i NKWD, której ślady do tej pory skrzętnie – posuwając się nawet do fałszerstw i manipulacji – usuwano nawet z poważnych edycji źródłowych. Jest to o tyle istotne, że na tych polach sowiecki aparat bezpieczeństwa uzyskiwał znaczące rezultaty i te formy rozpracowywania polskiego podziemia niepodległościowego powszechnie uważane były przez funkcjonariuszy NKGB i NKWD za najważniejsze i najbardziej skuteczne.

W prezentowanym tomie na szczególną uwagę zasługuje korpus nieznanych i niefunkcjonujących dotychczas w obiegu naukowym materiałów NKWD, zawierający m.in. dyrektywy adresowane do funkcjonariuszy Wydziału do Walki z Bandytyzmem NKWD, mające na celu aktywizację walki z polskim podziemiem; sprawozdania, w tym zwłaszcza sprawozdanie roczne za 1945 r. i za pierwsze półrocze 1946 r. sumujące osiągnięcia pionu walki z bandytyzmem NKWD/MWD w zwalczaniu tzw. polskiego podziemia nacjonalistycznego w zachodnich obwodach Ukraińskiej SRS. Wskazywały one na rozmach działań i utrzymywanie rozbudowanej sieci agenturalnej jeszcze w 1946 r., nieproporcjonalnej do skali aktywności konspiracyjnej, a nawet samej liczebności ludności polskiej.

Niezwykle interesujący charakter mają materiały dotyczące udziału Polaków w tzw. batalionach istriebitielnych (niszczycielskich) i grupach współdziałania z tymi batalionami w Galicji Wschodniej i na Wołyniu w latach 1944–1945. Pozwalają one na sprostowanie podstawowych błędów w literaturze przedmiotu, dotyczących działalności tych formacji – ich charakteru, sposobu funkcjonowania i liczebności – oraz potwierdzają przypadki instrumentalnego wykorzystywania ludności polskiej w pierwszym okresie ich istnienia.

Obecność kilku dokumentów zamieszczonych na końcu wyboru, mimo że daty ich sporządzenia wychodzą poza okres istnienia zorganizowanych ośrodków polskiego podziemia niepodległościowego, pozwala uświadomić sobie ciągłość oraz drobiazgowy charakter nadzoru i kontroli nad stosunkowo nielicznymi już grupami ludności polskiej w Galicji Wschodniej i na Wołyniu. Raport Ministerstwa Bezpieczeństwa Państwowego ZSRS na temat Haliny Owczarskiej (1922–1993), córki zamordowanego w Katyniu polskiego oficera, która z łagrów wyszła na wolność dopiero w 1963 r., a do Polski wróciła w 1975 r. oraz jej pisany odręcznie życiorys, ukazują okrucieństwa sowieckiego totalitaryzmu poprzez losy jednostki.

Paradoksalnie – jak wynika z udostępnionych w obu tomach dokumentów sowieckiego aparatu represji – to właśnie materiały NKGB i NKWD pozwalają, choć po latach, najczęściej niestety już po śmierci bohaterów wydarzeń, na znacznie pełniejsze zrekonstruowanie skali polskiego oporu i walki w południowo-wschodnich województwach II Rzeczypospolitej w latach II wojny światowej. W archiwach polskich nie pozostało zbyt wiele źródeł wytworzonych przez polskie podziemie na Kresach. Wielu żołnierzy Polski Podziemnej ze względu na swoje tragiczne doświadczenia skrywało świadectwo swoich dokonań z lat 1939–1946. Ci, którzy przetrwali, znali niejednokrotnie też tylko niewielki wycinek siatki organizacyjnej polskiej konspiracji cywilnej i wojskowej, nie domyślając się nawet prawdziwych imion swoich zwierzchników. Tymczasem dokumentacja sowieckich władz bezpieczeństwa – zdobyte dokumenty podziemia polskiego, zeznania aresztowanych – umożliwają nie tylko przywrócenie nazwisk, znanym do niedawna tylko z pseudonimów, bohaterom Polski Walczącej, ale także – niemal na nowo – napisanie historii Armii Krajowej i Delegatury Rządu na Kraj, zwłaszcza na Wołyniu.

Publikowane dokumenty, podobnie jak w pierwszym tomie, są – z jednym wyjątkiem – sowieckiej proweniencji i pochodzą przede wszystkim z dwóch ukraińskich archiwów – Centralnego Archiwum Państwowego Organizacji Społecznych (CDAHO, Centralnyj derżawnyj archiw hromadśkych objednań), przechowującego głównie dokumenty byłej Komunistycznej Partii Ukrainy (bolszewików), oraz Resortowego Państwowego Archiwum Służby Bezpieczeństwa Ukrainy (Archiwum SBU, Hałuzewyj derżawnyj archiw Służby bezpeky Ukrajiny). Zostały one uzupełnione o dokumenty z ukraińskich archiwów regionalnych: Państwowego Archiwum Obwodu Lwowskiego (DALO, Derżawnyj archiw Lwiwśkoji obłasti) oraz Państwowego Archiwum Obwodu Tarnopolskiego (DATO, Derżawnyj archiw Ternopilśkoji obłasti) – zgromadzone są tam materiały obwodowych komitetów KP(b)U oraz Archiwum Państwowego Federacji Rosyjskiej (GARF, Gosudarstwiennyj archiw Rossijskoj Fiederacyi), w którym przechowywane są – odpowiednio – materiały wytworzone przez KPZR oraz ogólnozwiązkowe struktury wykonawcze państwa sowieckiego.

Redaktorzy tomu składają w tym miejscu serdeczne podziękowania panu Ihorowi Kułykowi, dyrektorowi Archiwum SBU w latach 2014–2015, oraz jego następcy, panu Andrijowi Kohutowi, a także pani Marii Panowej i innym pracownikom tej instytucji za ogromną życzliwość i ponadstandardową pomoc w trakcie prowadzenia kwerend. Bardzo serdeczne podziękowania – za pomoc w kwerendach i konsultacje – kierujemy do prof. Grzegorza Motyki, kierownika grantu Narodowego Centrum Nauki: „Stosunki między władzą sowiecką a Polskim Państwem Podziemnym”. Grant ten, uzyskany przez Centrum Polsko-Rosyjskiego Dialogu i Porozumienia, pozwolił na sfinansowanie naszych badań.

Materiałów z archiwów rosyjskich jest w tym tomie stosunkowo niewiele, gdyż spora część dokumentacji dotyczącej okresu II wojny światowej i pierwszych lat powojennych jest – pomimo publicznie składanych obietnic – wciąż utajniona i taka najprawdopodobniej pozostanie aż do radykalnej zmiany warunków politycznych panujących w Rosji.

Część publikowanych w pracy materiałów była już poprzednio edytowana – głównie w pracach wydanych na Ukrainie pod red. Wołodymyra Serhijczuka, niezawierających aparatu krytycznego, oraz we wspólnym wydawnictwie IPN–SBU Operacja „Sejm” 1944–1946, Warszawa–Kijów 2007 (seria „Polska i Ukraina w latach trzydziestych–czterdziestych XX wieku”, t. 6). Zostały one tutaj ponownie wydane albo ze względu na ich wagę dla zagadnienia relacji między Sowietami a Polskim Państwem Podziemnym i konieczność upowszechnienia tych dokumentów również w Polsce, w polskim przekładzie, albo jak w przypadku materiałów Operacji „Sejm”..., ze względu na to, iż zamieszczone tam dokumenty uprzednio zostały wydane w formie okrojonej o wszelkie informacje pozwalające na zidentyfikowanie agentury sowieckiej i metod jej działalności, nierzadko bez jakiegokolwiek zaznaczenia opuszczonych fragmentów.

Przypisy zamieszczone w niniejszym opracowaniu mają na celu przekazanie czytelnikowi krótkich informacji o wspomnianych w dokumentach postaciach lub wydarzeniach, a gdzie jest to niezbędne, również zarysowanie kontekstu. Jako redaktorzy uznaliśmy natomiast, iż polemika z interpretacjami zawartymi w dokumentach, w sposób oczywisty stanowiącymi odzwierciedlenie oficjalnej ideologii panującej w totalitarnym państwie sowieckim oraz polityki realizowanej przez ZSRS, jest zbędna.

Niniejsza edycja dokumentów opiera się na zasadach wypracowanych w serii „Polskie Dokumenty Dyplomatyczne”, wydawanej przez Polski Instytut Spraw Międzynarodowych. Podaje się więc miejsce przechowywania dokumentu: archiwum i precyzyjną sygnaturę, a także informacje o uprzedniej edycji. Zrezygnowano zarazem z przytaczania nazwy zespołu akt – w przypadku dokumentów pochodzących z mało dostępnego do 2014 r. Archiwum SBU często nie da się jej po prostu ustalić. Ponadto sama praktyka opisywania nazw zespołów jest obca ukraińskiej historiografii, a często również archiwistom. Pomijano co do zasady pewne cechy kancelaryjne dokumentu, jak np. pieczęć, data wpływu, numer rejestru, treść nagłówków będących elementem formularza czy informację o liczbie sporządzonych kopii. Wyjątek od tej reguły stanowiły przypadki w sposób oczywisty nasuwające przypuszczenie, iż pozostawienie przy edycji dokumentu opisu powyższych cech będzie miało znaczenie dla badań historycznych – wtedy poczyniono stosowną uwagę w przypisie. Pozostawiono natomiast – prócz daty i miejsca wystawienia – również informację o klauzuli tajności, dekretację i wszelkie inne adnotacje i komentarze, widniejące na dokumencie, chyba że bez wątpienia pochodziły one z czasów późniejszych. Zaznaczano też podkreślenia, przekreślenia, dopiski, poprawki czy po prostu fragmenty dokumentu pisane ręcznie bądź też zaznaczano sytuacje, gdy cały dokument był pisany odręcznie, wreszcie oznaczano w odpowiedni sposób odręczne podpisy. Ingerencje korektorskie ograniczano do minimum, uwspółcześniając ortografię, poprawiono również ewidentne literówki czy błędy interpunkcyjne, natomiast pozostawiono i zaznaczono wszelkie te przypadki odchyleń od poprawnej pisowni, które mogły być konsekwencją błędnego wyobrażenia autora dokumentu o właściwej pisowni danej nazwy własnej lub słabego opanowania zasad ortografii. Oznaczono też nieodszyfrowane słowa.

Wszystkie dopiski w nawiasach kwadratowych zamieszczone w przekładach dokumentów na polski pochodzą od tłumacza. Mają one za zadanie ułatwienie zrozumienia sensu tych fragmentów tekstu, w których jakieś słowa czy wyrażenia ewidentnie zostały pominięte, już to ze względu na polowe warunki, w których wytwarzano rzeczone dokumenty, już to ze względu na specyficzny język, jakim posługiwali się ich autorzy.

W tekście użyto takich przypisów literowych:

a...a tak w tekście bądź sic!

b...b komentarz odręczny

c...c odręczna poprawka w tekście, dopisek lub fragment tekstu wpisywany w założeniu odręcznie

d...d podkreślenie odręczne

e...e zakreślenie na marginesie lub inne wyraźne wyodrębnienie fragmentu tekstu w dokumencie

f...f podpis odręczny

g...g podpis odręczny o niepewnym autorstwie

h...h przekreślenie

i...i rozszyfrowanie niepewne.

Łukasz Adamski, Grzegorz Hryciuk

DOKUMENTY PO ROSYJSKU

1.

20 sierpnia 1944 r. Z raportu Wydziału Organizacyjnego KC KP(b)U na temat sytuacji na Wołyniu1

[...]2

В період тимчасової окупації Волинської області, німецько-фашистські загарбники розпалювали національну вражду між поляками та українцями, яка доходила до збройних сутичок. Поляки, яких на Волині значно менше, примушені були кидати своє господарство і утікати в окремі села чи райони, де організовувались в загони для захисту від українських націоналістів.

В селі Пшебраже Ківерецького району так зібралось до 10 тис. польського населення, озброїлись і оборонялись від українських націоналістичних банд, аж до приходу Червоної Армії.

Німецькі фашисти робили видимість «нейтралітету» в національній різні, але в той же час організовували банди українських націоналістів і польські поліцейські загони. В одному тільки Оликському районі банди українських націоналістів вирізали до 5000 душ поляків.

Все це привело до того, що й після звільнення Волині від німецьких окупантів, польське і українське населення не мають дружніх відносин.

Приклад: В Рожищанському районі є троє сел, в яких до 90% проживають поляки. Виконком райради не врахував цього й призначив головами сільрад українців, яким польське населення категорично відмовилось підкорятись і села стали відставати у виконанні завдань.

Виконком райради і РК КП(б)У врахували цю важливість – призначили на голів с/рад поляків і за короткий час села стали передовими в районі. Особливо польське населення стало відкрито проявляти вороже ставлення до українців.

Під час переходу польської армії польське населення зверталось до солдатів з проханням помститись за їх над українцями, внаслідок чого в с. Юзефи3 польські солдати застасували зброю і розганяли українців з полів, де вони проводили посів. Окремі солдати похвалялись вирізати українське населення, відбирали коні, корови в українців і передавали полякам (Рожищанський р-н, Ківерецький район села Семердин і с. Тростянець)4.

Недружелюбне відношення поляків з українцями не менше помітно в самому м. Луцьку.

При міському КП(б)У є парткабінет, є бібліотека, вже 6 місяців працює, до нього звертається немало людей з різними питаннями, але відвідування жодного поляка не зареєстровано – поляки не хочуть звертатись за порадою до українців, це відчувається і в других радянських установах.

В останній час дуже виражене бажання більшості поляків виїхати за Буг (на польську територію) для постійного проживання. Українці навпаки навіть із-за Буга з Грубешевського уїзду проявляють велике бажання переїхати і не мало переїхали до закриття кордону для постійного проживання на Волині.

Причини переїзду українців із-за Буга – великий терор і грабіж, які проводяться польськими бандами, що їх організував польський емігрантський уряд. За останній час польські банди в Грубешевському уїзді спалили до 10-ти українських сел (Турколичі, Пасека, Мягке, Модринь, Колкин і др.)[,] замучили і вбили до 800 чол. населення5.

Все це яскраво підкресює, що вражда, антагонізм і навіть шовіністичні настрої польського населення по відношенню до українців, які були посіяні німецьким фашизмом[,] не припинились, а лише змінили свою форму застосування.

Морально-політичне становище населення в основному здорове. Підтверджується це активною участю населення в зборі подарунків Червоній Армії, збір коштів на побудову танкової колони (до 2 мільйонів карбованців, успішне проведення підписки на позику, організована мобілізація в Червону Армію і др.).

Все ж потрібно відмітити, що відношення до радянської влади більш виражене в українського населення. Поляки себе тримають обособлено й скритно.

Відповідальний парторганізаторОрганізаційного відділу ЦК КП(б)УfДавиденкоf

c296 VIII 1944 p.c

CDAHO, f. 1, op. 46, spr. 330, k. 33–35.

1 Dokument zawiera liczne rusycyzmy i inne błędy stylistyczne.

2 Opuszczono relację na temat antysowieckich działań UPA.

3 Chodzi o wieś Józefin.

4 W trakcie pobytu oddziałów armii Berlinga na północnym Wołyniu dochodziło do przypadków udzielania przez nią pomocy ludności polskiej i wystąpień żołnierzy polskich przeciwko miejscowym Ukraińcom.

5 Wsie Turkowice, Miętkie, Modryn w pow. hrubieszowskim zostały zatakowane przez oddziały AK w marcu 1944 r. Mordy na ludności ukraińskiej we wsi Pasieka miały miejsce jeszcze w 1943 r.

6 Data nieczytelna z powodu kleksa. Być może 20 sierpnia.

2.

9 września 1944 r. Raport sekretarza Lwowskiego Komitetu Obwodowego KP(b)U do I sekretarza KP(b)U o nastrojach wśród polskiej inteligencji Lwowa

Киев, ЦК КП(б)У

Тов. Хрущеву Н. С.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА О политнастроениях польской интеллигенции города Львова в период немецкой оккупации и в настоящее время.

Оккупировав в самом начале советско-германский войны западные области советской Украины, немецкие захватчики почти целиком присоединили их к Генерал-Губернаторству, создав так называемый «дистрикт Галиция» с центром во Львове.

Отрыв Галиции от основных украинских территорий имел своей целью, с одной стороны, ослабление силы сопротивления украинского народа оккупантам, а с другой – создание благоприятных условий для спровоцирования конфликтов между украинским и польским населением Галиции, в частности гор. Львова, как его политического центра.

В первый период оккупации немцы пытались найти общественную опору своему государству во Львове и всей Галиции в лице украинских националистов, сразу же поступивших на службу к немецким оккупантам. Украинские националисты (ПОЛЯНСКИЙ1, БИЛЯК2 и др.) заняли руководящие посты в созданной оккупантами администрации.

Поляки же были отстранены от административной деятельности и лишь позднее, в качестве противовеса «самостийническим» тенденциям украинских националистов, польские националисты были в известной степени допущены к администрации. Однако, преимущество до самого конца оставалось в этом отношении за украинскими националистами.

Аналогично было отношение оккупантов к украинской и польской интеллигенции.

Желая привлечь на свою сторону националистически настроенную интеллигенцию, немцы разрешили открытие украинского драмтеатра, украинского студенческого союза («Об’єднання праці українських студентів – ОПУС3), украинских общеобразовательных средних школ и т. д.

Полякам ничего подобного разрешено не было.

Львовский университет, где основная чaсть профессуры состояла из поляков, был закрыт в течение всего периода оккупации.

Политехнический и медицинский институты были реорганизованы в так называемые «фахкурсы», окончание которых не давало прав, вытекающих из законченного высшего образования.

В политехнических, а еще в большей степени – на медицинских «фахкурсах» руководящее положение было предоставлено украинской профессуре, работающей под немецким контролем. Полякам же был предоставлен только один видный пост – профессор БУЖИНСКИЙ4 был назначен зам. директора политехнических «фахкурсов».

В первые же дни оккупации немцы провели репрессии в отношении ряда виднейших представителей польской интеллигенции: были арестованы проф. ВАРТЕЛЬ5 (бывш. польский премьер-министр), проф. КРАКОВСКИЙ6 (электротехник), проф. ЛОМНИЦКИЙ7 (математик), проф. БАЙГЕЛЬ8 (геодезист), проф. ОРЛИХ9 (юрист), проф. РEНЦКИЙ10 (мeд.), проф. ФИШЕР11 (этнолог) и др., всего до 40 человек, которые впоследствии были расстреляны.

Репрессии гестапо, в отношении польской интеллигенции, продолжались и в дальнейшем.

Политическая линия немецко-оккупационного режима, направленная, отчасти, к прямому истреблению польской интеллигенции, а отчасти – к всемирному ограничению ее деятельности и общественной активности – вызвала серьезное изменение в политических настроениях польской интеллигенции.

В первые дни оккупации националистически настроенные элементы польского населения гор. Львова, а особенно – польская интеллигенция, – встретила немцев как «освободителей».

Однако, уже арест БАРТЕЛЯ и др. вызвал некоторое отрезвление. В дальнейшем польская интеллигенция убедилась на опыте в том, что представляет из себя немецкая оккупация. Поэтому весьма скоро польская интеллигенция заняла политически отрицательную позицию в отношении немцев.

В связи с этим перед ней были две возможности – путь активной борьбы с немецкими оккупантами и путь выжидания и политической игры.

По первому пути, по пути реальной помощи Красной Армии в ее борьбе с немецкими захватчиками пошли очень немногие польские интеллигенты – доктор БЕЛИНСКИЙ12, доктор СТРАУБЕР13 и др., которые примкнули к антинемецкой подпольной партизанской организации, действовавшей в гор. Львове.

Основная же часть польской интеллигенции гор. Львова взяла ориентировку на польское эмигрантское правительство в Лондоне и его делегатуру на территории Генерал-Губернаторства, т. е. заняла позицию «выжидания». Эта позиция была рассчитана на то, что СССР истощит свои силы в борьбе с Германией, англо-советско-американский союз распадется, и в момент разгрома Германии польские военные и политические организации, поддержанные Англией и США[,] смогут выступить в качестве реальной силы и добиться осуществления всех своих империалистических требований, в частности – передачи Львова и всей Западной Украины в состав Польши.

Эта, в большей степени антисоветская, чем антинемецкая[,] позиция польской интеллигенции полностью разделялась реакционными польскими эмигрантскими кругами.

Так[,] например, одна из польских подпольных газет реакционного направления писала в 1943 году:

«Польша бедна интеллигенцией и обязана беречь ее на борьбу, ибо интеллигенция после войны будет нужна стране для государственного аппарата».

Именно в расчете на политическую игру эмигрантского польского правительства польская националистическая интеллигенция приветствовала освобождение гор. Львова от немцев частями Красной Армии:

«В момент похода Красной Армии к границам Львова, поляки, не боясь больше опасности вывоза их в Германию[,] радостно ее встретили, ибо она освободила от немецкого ярма и нападения со стороны украинцев (в районе).

Смело можно сказать, что после изгнания немцев не было ни одного поляка, который не вздохнул бы свободно, увидев марширующие отряды Красной Армии».

Необходимо отметить, что значительная часть польской интеллигенции ожидала увидеть вместе с частями Красной Армии и части польской армии генерала БЕРЛИНГА. Это объяснялось тем, что создание на территории СССР польской армии БЕРЛИНГА было воспринято многими польскими интеллигентами, как якобы согласие Советского Союза на границу, существовавшую до 1939 года.

На улицах к офицерам Красной Армии подходили поляки и спрашивали: «где же польские офицеры», «где же польская армия Берлинга».

Им объясняли, что польская армия сражается в Польше, а не на территории Западных областей Украины.

Такое объяснение вызывало недовольство у националистически настроенной польской части населения.

Проведенный 30 июля митинг трудящихся гор. Львова, на котором ответственными представителями советского правительства было подтверждено, что украинский город Львов был, есть и останется в составе Советской Украины, был воспринят польской интеллигенцией отрицательно.

Разоружение так называемой «польской милиции», т. е. частей «Армии Крайовой», а также арест ряда активных польских националистов были приняты польской интеллигенцией еще более отрицательно: после интернирования командования некоторых членов «АК» советскими властями, среди населения, в особенности среди интеллигенции, стало заметно беспокойство и недоверие.

После этих событий основная часть польской интеллигенции заняла позицию «нейтралитета» и «выжидания».

Так, врач КАМНЕБРОДСКИЙ14 Владислав высказал презрительное отношение к советской власти и Красной Армии, заявляя:

«Теперешний порядок должен измениться, вследствие вмешательства англо-американцев и конференции Миколайчика в Москве, что советские войска, вероятно, отойдут до линии по ст. Лицу15, оставив Львов и Вильно для Польши».

В аналогичном духе высказывался врач БРИЛЛЬ16:

«Миколайчик после разговора с товарищем Сталиным сказал, “что Львов будет принадлежать Польше”. На вопрос, откуда он знает эти подробности, БРИЛЛЬ ответил, что из радиопередачи Лондона и в этом же смысле читал в подпольной газете».

Профессор МАРТЫНЯК17, заведующий кафедрой анатомии Мединститута сказал:

«Еще не известно, как пройдет советско-польская граница. Я слышал, что англичане и американцы добиваются, чтобы граница прошла в 60 км восточнее Львова, который[,] таким образом, останется за Польшей».

еОдновременно с ориентацией на правительство Миколайчика, значительные слои польской националистической интеллигенции города Львова отрицательно высказываются o польском комитете национального освобожденияе.

Характеризуя политнастроения характерно отметить высказывания научных работников БУЛЯКА18 И ПАЗДРО19.

«К созданному временному правительству во главе с Моравским ... относятся с малой симпатией, заявляя, что это правительство создано Советским Союзом, что все лица, которые вошли в состав правительства, малоизвестны польскому народу, что глава правительства Моравский – малоразвитый человек, что Жимерский имел когда-то в армии какое-то взыскание, что Ванда Василевская пробивает себе карьеру, является ставленницей Советского Союза».

И далее, ассистент Политехникума ПАЗДРО заявил:

«За Лондонское правительство Миколайчика я смотрю положительно, так как эти лица в основном и раньше были в правительстве, их знают все, они сразу же[,] т. е. с 1939 г.[,] начали в союзе с Англией и Америкой вести борьбу против немцев».

[В] связи с образованием польского комитета национального освобождения имеют место разговоры o якобы, имеющемся у Советского правительства намерении «советизировать» Польшу.

Так, жена бывшего офицера польской армии ЕНКЕРОНА-ПИОНКОВСКАЯ Галина заявила:

«Все поляки хотят Польшу самостоятельную, демократическую и хотят, чтобы не было советского строя и не входила Польша в состав Советского Союза. В Москве дебатируется вопрос установления в Польше советской власти и o том, что Польша войдет в состав Советского Союза».

Недоверие польскому комитету национального освобождения и надежды на англо-американское вмешательство с целью передачи Львова в состав Польши дополняются у наиболее ярко националистически настроенной польской интеллигенции резко отрицательным отношением к советским людям.

Упомянутый выше КАМНЕБРОДСКИЙ заявил:

«Советская власть считает территорию Галиции украинской, и что они хорошо бы сделали, если бы ушли, взяв с собой всех украинцев».

Зам. директора Политехнического института профессор БУЖИНСКИЙ сказал:

«Если польский народ обратиться с просьбой к товарищу Сталину, чтобы он разрешил нам, полякам, жить самостоятельно, т. е. чтобы существовала Польша, как самостоятельное государство, и если товарищ Сталин разрешит, то приехавшим советским людям придется снова вернуться в Россию».

Более трезвая в политическом отношении часть польской интеллигенции понимает, что Львов не будет и после войны передан в состав Польши, а поэтому в широких кругах большой интерес вызывает вопрос o так называемом «праве оптации», т. е. o праве выезда из Львова на польскую территорию для поляков, не желая оставаться с советскими гражданами.

Таким образом, основная масса польской интеллигенции города Львова по-прежнему остается на националистических позициях, ориентируется на польское эмигрантское правительство Миколайчика и рассчитывает на передачу в ближайшем будущем Львова в состав Польши, намереваясь в противном случае выехать из Львова на территорию Польши.

Однако, некоторая часть польской интеллигенции придерживается более прогрессивных позиций, правильно расценивая военную и политическую ситуацию и питая искреннюю симпатию к Советскому Союзу и Красной Армии, освобождающую Польшу от немецких захватчиков.

Так, например, доктор ПОЛЯНСКИЙ Чеслав заявил:

«Польское население довольно приходом Красной Армии. Миколайчик находится в Москве и ведет переговоры с советским правительством, и как только Красная Армия освободит Польшу, Польша присоединится к Советскому Союзу и будет Польская Советская республика».

БАЙНАХ С. И.20 сказал:

«Полякам при немцах жилось очень плохо. Они ждали прихода Красной Армии, ибо только теперь поляки могут получить работу и смогут свободно трудиться».

Та часть передовой польской интеллигенции, которая в период немецкой оккупации вела подпольную партизанскую борьбу с оккупантами, высказывается сейчас вполне определенно за создание советской Польши.

Доктор медицины БЕЛИНСКИЙ Здислав, выражая взгляды этой группы, прямо сказал:

«Я вижу только один путь разрешения так называемого советско-польского спора, путь превращения Польши в Советскую республику, что соответствует интересам каждого честного трудящегося поляка».

секретарь Львовского Обкома КП(б)УИ. Грушецкий

9 сентября 1944 г.

DALO, f. P-3, оp. 1, spr. 68, k. 17–21; opublikowano w tłumaczeniu na polski w: G. Hryciuk, Dwa dokumenty radzieckie z roku 1944. Spojrzenie na polską inteligencję we Lwowie. Jak zukrainizować „stare ukraińskie miasto”?, „Wrocławskie Studia Wschodnie” 1998, nr 2, s. 201–209.

1 Jurij Polanski (1892–1975), ukraiński naukowiec: geolog i geograf, w 1941 r. burmistrz Lwowa, po wojnie przebywał na emigracji w Argentynie.

2 Stepan Bilak (1890–1950), ukraiński adwokat i działacz społeczny.

3 Objednannia praci ukrajinśkych studentiw – organizacja grupująca ukraińskich studentów tzw. Państwowych Kursów Zawodowych we Lwowie, istniejąca od czerwca 1942 r. do lata 1944 r., powstała z inicjatywy UCK. Liczyła około 1400 członków. Pod egidą OPUS działały ukraiński studencki klub sportowy (USSK) oraz chór „Banduryst”. Organem Zjednoczenia było pismo „Studentśkyj Prapor”. Przewodniczącym OPUS był Bohdan Iwan Łonczyna.

4 Włodzimierz Burzyński (1900–1970), polski inżynier, teoretyk budownictwa, profesor Politechniki Lwowskiej, a po wojnie – Śląskiej. W czasie okupacji niemieckiej Lwowa kierował wydziałem mechanicznym Państwowych Niemieckich Kursów Zawodowych (namiastki szkolnictwa wyższego) prowadzonych na Politechnice Lwowskiej.

5 Kazimierz Bartel (1882–1941), polski matematyk, profesor, rektor Politechniki Lwowskiej, premier pięciu rządów Rzeczypospolitej Polskiej.

6 Włodzimierz Krukowski (1887–1941), polski inżynier elektryk, profesor Politechniki Lwowskiej, zamordowany przez Niemców.

7 Antoni Łomnicki (1881–1941), polski matematyk, współtwórca lwowskiej szkoły matematycznej, zamordowany przez Niemców.

8 Kasper Weigel (1880–1941), polski geodeta, w latach 1929–1930 rektor Politechniki Lwowskiej, zamordowany przez Niemców.

9 Ludwik Ehrlich (1889–1968), polski prawnik międzynarodowy, profesor Uniwersytetu Lwowskiego i Jagiellońskiego, w 1943 r. aresztowany przez Niemców, lecz po kilku dniach odbity przez AK.

10 Roman Rencki (1867–1941), polski lekarz, profesor Uniwersytetu Lwowskiego, w latach 1939–1941 więziony przez Sowietów, po zajęciu miasta przez Wehrmacht uciekł z więzienia, zamordowany kilka dni później w masowej egzekucji profesorów lwowskich dokonanej przez Niemców.

11 Adam Fischer (1889–1943), polski etnolog i etnograf, zmarł na skutek braku opieki lekarskiej.

12 Zdzisław Bieliński (1908–1945), doktor medycyny, fizjolog, docent Uniwersytetu Jana Kazimierza, podczas okupacji niemieckiej współpracował z komunistycznym ruchem oporu, piętnował polski nacjonalizm i nawoływał do akceptacji utraty Kresów; redaktor podziemnego pisma „Honor i Ojczyzna” wydawanego w 1944 r. przez efemeryczną lewicową organizację Związek Patriotów Polskich; angażował się w pomoc Żydom. Po zajęciu Lwowa przez Armię Czerwoną zastępca przewodniczącego Zarządu Obwodowego ZPP we Lwowie. Zginął w zamachu, przeprowadzonym w niejasnych okolicznościach 8 lutego 1945 r.

13 Właściwie Marceli Stauber, w latach 1942–1944 współpracował z podziemną prasą komunistyczną wydawaną przez PPR i GL.

14 Zapewne Kamienobrodski.

15 Być może chodzi o rzekę Starą lub Gniłą Lipę, rozważaną jako jeden z wariantów polsko-ukraińskiej linii demarkacyjnej.

16 Być może chodzi o Juliusza Brilla (1901–1981), mikrobiologa i weterynarza, po wojnie, od 1947 r. profesora Uniwersytetu Warszawskiego.

17 Tadeusz Marciniak (1895–1965), anatom, rentgenolog, w latach 1944–1946 stał na czele Katedry Anatomii Opisowej Człowieka w sowieckim Państwowym Instytucie Medycznym we Lwowie.

18 Być może chodzi o prof. Franciszka Bujaka (1875–1953), znanego historyka dziejów społecznych i gospodarczych Polski.

19 Zdzisław Pazdro (1903–1987), polski hydrogeolog, w 1943 r. więziony przez gestapo, w latach 1945–1946 – przez NKWD, zwolniony w 1946 r., pracował na Politechnice Gdańskiej, a później na Uniwersytecie Warszawskim.

20 Być może chodzi o Stefana Banacha (1892–1945), słynnego matematyka.

3.

9 września 1944 r. Raport sekretarza Lwowskiego Komitetu Obwodowego KP(b)U do I sekretarza KP(b)U o działalności Stronnictwa Narodowego we Lwowie

Секретарю ЦК КП(б)УТов. Хрущеву Н. С.

«об антисоветской деятельности польской партии «национал-демократов» (эндеков) в городе Львове»

В результате проведенных оперативных мероприятий устанавливается, что в настоящее время в городе Львове проводит активную антисоветскую деятельность польская партия «национал-демократов» (эндеков), в состав которой входит до 300 человек, преимущественно молодежь.

Руководителями указанной партии являются «ПОМЯН»1 и «iНEМЕНЬi», фамилии которых пока неизвестны.

Как установлено, эндеки имели своих представителей в «Делегатуре ЖОНДУ», которые в ней занимали руководящие посты. Так, «ПОМЯН» возглавлял один из отделов «Делегатуры Жонду»2, а эндек «Нива»3 являлся представителем карательных органов.

Следует указать, что партия эндеков в период немецкой оккупации трижды имела провал. В результате было арестовано и расстреляно гестапо около 30 человек.

Печатным органом Львовской организации эндеков является газета «Слово Польское», которая в период оккупации и после освобождения города Львова Красной Армией выходит нелегально один раз в неделю по воскресеньям4.

Принятыми мерами были установлены и арестованы активные эндеки, выпускавшие и распространявшие газету «Слово Польское».

ФЛЯСИНСКИЙ Збигнев Антонович, 1915 года рождения, уроженец и житель г. Львова, поляк, с высшим образованием – окончил Политехнический институт во Львове, при немцах работал инструктором мастерской топографических инструментов, в момент ареста – техник-конструктор геодезического Управления, заместитель редактора газеты «Слово Польское».

БУРИЛО Станислав Яковлевич, 1916 года рождения, уроженец г. Бжеско, Краковского воеводства, поляк, из служащих, с высшим образованием, окончил Львовский Мединститут, при немцах работал в институте профессора aБАГЛЯa5 инфектором, в момент ареста ассистент университета, активный эндек, принимавший участие в редактировании газеты «Слово Польское».

ЛЮКАС Магдалина Адамовна, 1913 г. рождения, уроженка гор. Броды, Львовской области, полька, с высшим образованием, окончила философский факультет Львовского университета, до оккупации студентка, при немцах учительница гимназии, в момент ареста без определенных занятий, в организации распространяла газеты «Слово Польское» среди населения.

Все эти лица на первичном допросе показали, что являлись участниками польской националистической организации эндеков, под названием «Стронництво народове».

ЛЮКАС как участница организации часто писала в газету «Слово Польское» статьи и стихотворения, а также распространяла отпечатанные газеты среди польского населения, ФЛЯСИНСКИЙ же рассказал, что систематически получал от ЛЮКАС газеты и распространял среди поляков.

Арестованный БУРИЛО Станислав Яковлевич, являлся с июня месяца 1942 года членом организации «Строництво народове»[,] выполнял функции редактора газеты «Слово польское».

В организацию БУРИЛО был вовлечен руководителем отдела пропаганды по имени ЗБИШЕК, кличка «БЕЛЕЦКИЙ»6, с которым был связан по работе до периода ареста. Кроме «БЕЛЕЦКОГО» БУРИЛО знал заместителя руководителя отдела пропаганды организации «Строництво народове», по имени Иван, кличка «ГУРЬЯН» и секретаря редакции газеты «Слово Польское» – ЛЕЩИНСКОГО Бронислава, 1916 года рождения, студента 4-го курса Львовского медицинского института7, проживавшего по ул. Галле8 № 7.

БУРИЛО имел на связи трех корреспондентов газеты «Слово Польское», как-то: ЛЮКАС Магдалину Адамовну, кличка «МАГДА», ПАПП Збигнева Степановича, кличка «ГЛАВАЦКИЙ»9 и ЖИХЕВИЧ Тадеуша, кличка «ИБЛИС»10.

ПАПП11 и ЖИХЕВИЧ перешли на нелегальное положение и активно нами разыскиваются.

В обязанность корреспондентов газеты «Слово Польское» входило[:] сбор и подготовка статей для газеты, прием радиосводок заграничных станций, для чего ПАПП имел радиоприемник. Все получаемые статьи и радиосводки БУРИЛО обрабатывал и использовал в газете.

Подготовленную газету к размножению БУРИЛО вручал секретарю редакции ЛЕЩИНСКОМУ Брониславу, кличка «ФЕЛИКС», а последний отправлял в типографию, находящуюся в квартире НОВАКОВСКОГО Ивана Иосифовича по ул. Копцова № 5, кв. 412.

На основании показаний БУРИЛО 19 августа сего года был произведен обыск в квартире НОВАКОВСКОГО Ивана Иосифовича.

В процессе тщательного обыска квартиры обнаружено и изъято следующее:

Сложный множительный типографский аппарат.

Большой запас красок для печатания газет с необходимыми материалами.

Восковки на 300 номеров газет.

Пишущая машинка с запасными лентами.

Большое количество штампов, оттисков и печатей.

Архив газеты «Слово Польское»и подготовленная газета для размножения, перенесенная на восковку[,] за 20 августа сего года.

Весьма ценные инструкции o структуре организации и ее отделах, директивные указания, докладные записки o деятельности организации, литература и архивы организации.

Огнестрельное оружие – 2 пистолета с большим запасом патрон[ов].

Холодное оружие.

Кроме перечисленных выше лиц, дополнительно по делу арестованы:

НОВАКОВСКИЙ Иван Иосифович, 1882 года рождения, уроженец гор. Надворная, Станиславской области, по национальности поляк, со средним образованием, до войны, в период оккупации и в последнее время работал бухгалтером в финансовых органах города Львова, проживал по ул. Копцова № 5, кв. 4.

КЖИШОВСКИЙ Чеслав Игнатович, 1922 года рождения, уроженец гор. Микулинцы, Тарнопольской области, по национальности поляк, студент Политехнического института, проживающий по ул. Копцова № 5, кв. 4.

КЖИШОВСКИЙ Тадеуш Игнатович, 1912 года рождения, уроженец города Микулинцы, Тарнопольской области, по национальности поляк, работал учителем в школе № 33 города Львова, проживал по ул. Копцова № 5, кв. 4.

НОВАКОВСКАЯ Мария Ивановна, 1916 года рождения, уроженка города Надворная, по национальности – полька, нигде не работала[,] образование среднее, проживала по ул. Копцова № 5, кв. 4.

НОВАКОВСКАЯ София Ивановна, 1913 года рождения, уроженка гор. Надворная, Станиславской области, б/п, полька, работала упаковщицей на кондитерской фабрике, проживала по ул. Копцова № 5, кв. 4.

ПИКАРСКИЙ Ян Францевич, 1924 года рождения, уроженец и житель города Львова, по национальности поляк, со средним образованием, работал механиком при Управлении кинофикации, проживал по ул. Сенаторская № 9, кв. 16.

ПЕКАРСКАЯ Христина Александровна, 1925 года рождения, уроженка и жительница города Львова, по национальности полька, со средним образованием, нигде не работавшая, проживавшая по ул. Декарта13 № 17, кв. 5.

ПЕКАРСКИЙ Станислав Францевич, 1925 года рождения, уроженец и житель города Львова, со средним образованием, работал токарем мастерской облуправления кинофикации, проживал по ул. Декарта № 17, кв. 5.

КИШОВСКАЯ Валерия Игнатовна, 1907 года рождения, уроженка гор. Микулинцы, Тарнопольской области, по национальности полька, проживавшая в селе Зимние Воды, Львовского района.

На следствии арестованный НОВАКОВСКИЙ Иван Иосифович, являвшийся хозяином квартиры, где издавалась газета «Слово Польское» показал, что состоя в подпольной организации эндеков, предоставлял для нужд организации свое помещение с целью укрытия типографических приспособлений, на которых регулярно печаталась фашистская газета «Слово Польское», а также перепрятывал документы и архивы организации.

Показаниями НОВАКОВСКОГО установлено, что его сын – НОВАКОВСКИЙ Мечеслав Иванович14, 1920 года рождения, уроженец г. Надворн[ая], по национальности поляк, со средним образованием, работавший бухгалтером школы № 33 в городе Львове[,] и приятель сына – СЕКРЕТА Мирослав, работающий секретарем одной из школ города Львова, играли первостепенную роль в выпуске и распространении газеты «Слово Польское» и в составлении необходимых документов для организации.

НОВАКОВСКИЙ утверждает, что его сын Мечеслав и СЕКРЕТА были непосредственно связаны с руководством организации, отвечали за размножение и распространение газеты «Слово Польское» – печатали директивные указания низовым организациям и хранили архивы организации.

НОВАКОВСКИЙ Мечеслав, СЕКРЕТА Мирослав и ЛЕЩИНСКИЙ Бронислав, после ареста БУРИЛО, перешли на нелегальное положение, которые разыскиваются.

Одновременно приняты активные меры по розыску руководителя отдела пропаганды по кличке «БЕЛЕЦКИЙ» и его заместителя по кличке «ГУРНЯК».

Подобные же предварительные показания получены от НОВАКОВСКОЙ Марии, НОВАКОВСКОЙ Софьи и КЖЕШОВСКОГО Тадеуша Игнатовича.

Изъятые архивы организации и[,] в частности[,] инструкция o структуре организации свидетельствуют o том, что в Западных областях Украины, освобожденных от немецких оккупантов[,] существует разветвленная, глубоко законспирированная организация эндеков под названием «Строництво народове».

«Строництво народове» ставило перед собой задачу объединения всех существующих среди поляков организаций, воспитания поляков в националистическом духе с тем, чтобы противопоставить все польское население советскому строю в Западных областях Украины, и сохранить кадры организации для вооруженной борьбы с СССР за создание великого независимого национально-католического польского государства. По этим-же материалам известно, что центр организации «Строництво народове» находится в Варшаве.

Дальнейшие мероприятия по делу ведутся в направлении вскрытия руководящего органа эндековского подполья по Западным областям Украины и установления лиц, причастных к руководству организациями, существующими в округах, повитах*, уездах и пляцувках**, т. е. по территориальному делению, как предусмотрено инструкцией.

секретарь Львовскогообкома КП(б)УГрушецкий

c9c сентября 1944 г.

DALO, f. P-3, оp. 1, spr. 68, k. 29–32.

1 Tadeusz Zagajewski, ps. „Pomian” (1890–?), poseł na Sejm RP I kadencji w latach 1922–1927, pełniący przez pewien czas funkcję zastępcy okręgowego delegata rządu i przedstawiciela SN w Radzie Stronnictw.

2 Chodzi o Wydział Robót Publicznych.

3 Leon Mrzygłocki (1909–1990), polski prawnik, działacz niepodległościowy, członek SN, w latach 1944–1945 zastępca okręgowego delegata rządu we Lwowie, ostatni okręgowy delegat rządu we Lwowie (do października 1945 r.).

4 „Słowo Polskie”, pismo konspiracyjne wydawane we Lwowie w latach 1943–1946, organ SN, tygodnik powielany, nakład od 900 do nawet 2,5 tys. egz.

5 Właściwie Rudolf Weigl (1883–1957), polski naukowiec, biolog, Sprawiedliwy wśród Narodów Świata.

6 Zbigniew Nowosad, ps. „Bielecki” (1907–1964), szef Wydziału Propagandy Zarządu Okręgowego SN, w końcu lipca 1944 r. wyjechał ze Lwowa do Przemyśla, aresztowany przez UB w 1946 r., w 1947 r. skazany na karę śmierci, zamienioną na 15 lat więzienia, zwolniony w 1955 r., następnie amnestionowany.

7 Bolesław Leszczyński, ps. „Feliks Sobczyk”, odpowiedzialny m.in. za stronę graficzną tygodnika „Słowo Polskie”.

8 Chodzi o ulicę Galla.

9 Poprawnie: Głowacki. Pomyłka mogła wyniknąć wskutek charakterystycznego dla osób posługujących się językiem rosyjskim akania, które sprawia, że polskie „a” w sylabie nieakcentowanej mogą uznawać za zgłoskę „o” wymówioną w sposób „akający”.

10 Tadeusz Żychiewicz, ps. „Iblis” (1922–1994), dziennikarz, historyk sztuki, teolog, po wojnie redaktor „Tygodnika Powszechnego”.

11 Po fali aresztowań w sierpniu 1944 r. Zbigniew Papp wyjechał ze Lwowa. Tadeusz Żychiewicz miał opuścić miasto pod koniec 1944 r.

12 Zdaniem Jerzego Węgierskiego (Lwowska konspiracja narodowa i katolicka 1939–1946, Kraków 1994) było to mieszkanie Tadeusza Krzyszowskiego, ps. „Zagończyk”, organizatora podziemnego harcerstwa. Mieszkała w nim rodzina Nowakowskich.

* Zapewne zniekształcone nazwisko „PIEKARSKI” – przyp. tłumacza.

13 Chodzi o ulicę Dekerta.

14 Sylwester Mieczysław Nowakowski, ps. „Meka” (1920–?), absolwent X Gimnazjum we Lwowie, szef jednego z dwóch zespołów drukarzy powielających „Słowo Polskie”, aresztowany 16 listopada 1944 r., skazany na 10 lat łagrów, powrócił do Polski w 1956 r.

* Kalka z polskiego. Prawidłowo po rosyjsku уезд.

** Kalka z polskiego. Prawidłowo po rosyjsku пост.

4.

12 września 1944 r. Raport sekretarza Lwowskiego Komitetu Obwodowego KP(b)U do I sekretarza KC KP(b)U w sprawie działalności Armii Krajowej1

Киев, ЦК КП(б)Утов. Хрущеву Н. С.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКАо действиях группы польских офицеров «Армии Краевой» во Львове

Нам известно, что на территории Западной Украины существовала созданная по указаниям польского эмигрантского правительства мощная, глубоко законспирированная военная организация, т. н. «Армия краева» или «А.К.».

Организация возглавлялась специальным штабом, называемым «Штаб юго-восточного обшару» (территории), во главе которого стоял генерал ФИЛИПКОВСКИЙ2.

Указанное формирование охватывало своей деятельностью районы Тарнопольской, Станиславской и Львовской областей, в которых на протяжении 1939–1944 гг. штабом «обшару» были созданы и существовали подпольные отряды «А.К.», руководимые штабами «окренга» (округа).

В свою очередь, Львовский «обшар» руководился и руководствовался в своей работе директивами и приказами, поступающими от Лондонского эмигрантского польского правительства через главную квартиру – штаб «А.К.» в гор. Варшаве.

Руководящие участники «А.К.» – начальник отдела контрразведки «обшару» Полячек3, начальник отделения того же отдела Бергер, командир сводного отряда «А.К.» капитан Сотирович4 (югослав), говоря o целях и политических задачах «А.К.», одновременно сообщили, что столь мощное формирование «А.К.», которое создавалось для борьбы с немцами – фактически эту борьбу не вело, что запрещалось польским правительством.

Полячек по этому поводу сообщил: ...Организация «А.К.» по сути дела никаких действий против немецких захватчиков во Львове не вела ... Капитан Сотирович, подтверждая это положение, сказал: «...Польская подпольная организация “Армия Краева” занималась своим ростом в количественном отношении ... что же касается практической деятельности в борьбе с немецкими оккупантами, то она во Львове ее не вела ... напротив, от коменданта восточной дельницы* г. Львова майора польской армии “Виктора” я неоднократно получал указания, чтобы не вести активной борьбы против немцев и украинских националистов, дабы избежать с их стороны ответных репрессий».

Отношение «А.К.» к вопросу o территории Западной Украины полностью отражало политику эмигрантского правительства. Путем пропаганды устной и через подпольную печать «А.К.» проводило обработку не только своих участников, но и населения, одновременно распространяя клеветнические измышления против Советского Союза.

Капитан Сотирович заявил: «...В издаваемых “А.К.” и распространяемых ее членами газетах “Львовское слово” и “Бюллетень земли червинской” помещались антисоветские статьи, обвинявшие советскую власть в “империалистических намерениях” в отношении Львова и Польши».

Гр. Бергер сообщил: «...Начиная с 1939 года создаваемые польским эмигрантским правительством подпольные военные организации ставили своей задачей подготовку польского народа cв борьбеc с оккупантами ... Советский Союз на протяжении всего этого времени рассматривался как оккупант ... В подпольной прессе этих организаций и в радиопередачах на польском языке из Лондона усиленно будировался вопрос o будущих границах Польши, o том, что присоединенные к Советскому Союзу Западная Украина и Западная Белоруссия должны быть возвращены Польше».

Известно также, что «А.К.» строилась по следующему принципу: Львовскому «обшару», как указывалось выше, было подчинено три окружных штаба («окренги»). Львовский «окренг» подразделялся в черте города Львова на 5 «дельниц», которые[,] в свою очередь[,] подразделялись на районы. В сельских районах Львовской области и в Тарнопольской и Станиславской областях «окренги» подразделялись на «инспектораты». Последние делились на «обвуды». Дальнейшее подразделение шло по военному принципу: роты, взводы, отделения.

Штабной аппарат, как в «обшаре», так и в «окренге»[,] состоял из 9 отделов: организационный, разведки и контрразведки, оперативный, квартирмейстер-хозяйственный, связи, пропаганды, финансовый, инженерно-диверсионный и гражданский.

Обращает на себя внимание создание специального аппарата в системе штаба «А.К.», занимавшегося подготовкой для освобождаемых от немцев районов гражданской администрации, об этом Полячек рассказал: «...IX отдел ведал связью между военным командованием и “делегатурой жонда” – представительством Лондонского эмигрантского правительства ... Этот отдел подготавливал органы гражданской администрации и правительственных учреждений, обеспечивал создание органов суда (“судебная комиссия”), жандармерии[,] полиции и всей системы безопасности. ... Шеф – (начальник) IV отдела иначе назывался “КВП” – “керовник вальки подземной” и был одновременно делегатом Лондонского правительства...».

«А.К.» с первых же дней освобождения города Львова от немецких оккупантов дал директиву своим участникам o выходе из подполья аппарата контрразведки штаба «обшару».

Руководитель этого аппарата Полячек Ежи Владиславович, 1919 года рождения, в организации состоит с ноября 1939 года, рассказал: «...Аппарат контрразведки «А.К.» во Львовском «обшаре» состоял из 70 человек и имел четыре самостоятельных отделения, пять самостоятельных групп или «комурок», научное бюро, картотеку, архив, канцелярию и кассу...

...Первое отделение занималось организацией агентурной сети и сбором материалов o работе немецких карательных, разведывательных и полицейских органов, а также организации украинских националистов.

Второe отделение состояло из двух групп, одна из них группа «инвигиляции»* ведала наружной разведкой и наблюдением за работниками и агентурой немецких органов и «ОУН». Вторая группа «Ликвидации» – приводила в исполнение приговоры специального суда к смертной казни.

Третье отделение имело три группы: агентурная сеть, «инвигиляция и ликвидация».

Четвертое отделение имело две группы: «агентурная сеть и ликвидация».

В этих вопросах третье и четвертое отделения выполняли функции аналогичные первому и второму отделениям.

Самостоятельные «комурки» ведали:

1. «Комурка легализации» – занималась изготовлением фальшивых документов для работников контрразведки и осуществляла прописку документу полицейских участков.

2. «Комурка ликвидации» – приводила в исполнение приговоры специального суда.

3. «Комурка тюремная» – занималась сбором сведений o судьбе арестованных участников «А.К.», порядке и условиях содержания их в тюрьме, организации передачи почты.

4. «Комурка колеева» вела работу по линии железной дороги.

5. «Комурка почтова» – ведала конспиративной связью между всеми отделениями отдела контрразведки.

Научное бюро или «бюро студиове» – ведало систематизацией получаемых материалов и разрабатывало указания и отчетность. Одновременно вело архив организации по вопросам контрразведки и картотеку учета на лиц, попавших в разработку или на подозрение...

На расходы по содержанию этого аппарата я получал в месяц от штаба «обшару» 72.000 злотых. Из этой суммы, как начальник отдела получал 3.300 злотых.

Как указывалось выше, Львовский «обшар» «А.К.» поддерживал связь с главной квартирой «А.К.» в гор. Варшаве. Эта связь осуществлялась по радиоле также путем посылки и приезда специальных связных.

Гр. Давыдович Мечислав, бывший студент Львовского ветеринарного института, рассказывал:

«...Документы для Варшавы я получал в гор. Львове от «Клементины». ... Мы встречались на улице в обусловленное время, где она передавала мне заранее приготовленный пакет с документами ... Корреспонденция всегда тщательно заделывалась в различные предметы, в обложки книг, блокнотов, в тюбики из-под крема для бритья, в коробки с пудрой и т. д.

...Полученную во Львове корреспонденцию я доставлял в гор. Варшаву на улицу Святоерская a8 17a, кв. 3, или 4, где передавал некой Нине ... после моего приезда Нина звонила по телефону и вызывала «Аду», последняя немедленно приезжала и забирала пакет с документами...».

Наиболее откровенно рассказал o действительных задачах, намерениях и полученных приказах Лондонского эмигрантского правительства начальник отдела контрразведки Полячек.

Он говорит, что генерал Филипковский издал специальный приказ – не выводить всю организацию из подполья до выявления намерений и действий командования Красной Армии и Советского Правительства к «А.К.»[.] «...В письме генерала Филипковского на имя начальника 2 отдела (“двуйки”) “обшару” “Валерия” уже на третий день после вступления в город Красной Армии было приказание: “Не обнаруживать всего перед Советами. Все руководители, которые выйдут из подполья, должны на случай своего ареста немедленно оставить в подполье своих заместителей, которые должны в дальнейшем продолжать подпольную работу”.

...Таким образом, это приказание продолжать на освобожденных Красной Армией территориях подпольную работу, на территориях, где нет немцев, а есть Советы[,] означало, что организация уходит в подполье для работы против Советского Союза».

И далее тот же начальник отдела контрразведки Львовского «обшара» Полячек говорит: «...Вместо того, чтобы связать «А.К.» с Красной Армией союзом и единством действий, чтобы вместе громить немцев до их полного уничтожения, Лондонское польское правительство своими прямыми инструкциями и приказаниями поставило нас, участников этой подпольной организации[,] в положение врагов Красной Армии.

Вместо того, чтобы добить немцев до конца[,] правительство наше своей политикой препятствует освобождению Польши Красной Армией...».

Отделы разведки и контрразведки «А.К.» уделяли большое внимание в своей работе выявлению и разработке коммунистов, партизан, бывших сотрудников и агентов НКВД и другого партийно-советского актива, для чего в составе 2 отдела штаба «обшара» существовало специальное отделение[,] т. н. «комурка комунистична».

Ведение такой специальной работы по учету перечисленных выше категорий обуславливалось необходимостью и стремлением «А.К.» знать советский актив, якобы для того, чтобы «А.К.» могло сделать вывод, когда это потребуется[,] o соотношении сил, увязывая это с возможным плебисцитом на территории западных областей Украины.

Гр. Полячек и Бергер сообщили: «...Работой по выявлению старой агентуры советских органов, коммунистов, красных партизан и лиц им сочувствующих, занимались все участники организации “А.К.”[.]

Систематизацией и разработкой этих материалов ведали т. н. “коммунистические комурки”.

...В инструкции o работе разведки организации, предназначенной для всех членов “А.К.”[,] в разделе «политическая разведка» специально предусматривалось проведение разведки работы коммунистических организаций ... А в инструкции по работе контрразведки был специальный пункт, предусматривающий выявление агентуры НКВД, проникнувшей в органы гестапо...».

«...В составе 2 отдела (двуйка) штаба “обшару” было специальное отделение, которое ведало разработкой коммунистических организаций. Этим отделением руководил и cсейчас руководитc бывший начальник второго отдела штаба Львовского «окренга» по имени Болек. В задачу этого отделения входило изучение работы партийных органов партизанского движения, а также органов советской разведки и контрразведки, в том числе органов НКВД».

Установлено также, что Львовский «обшар» «А.К.» организовывал зафронтовую разведку в тылу частей Красной Армии.

Гр. Полячек, бывший начальник отдела контрразведки «обшару»[,] сообщил, что в апреле 1944 г. он от начальника 2-го отдела – подполковника «Валерия» получил приказ – подготовить и выбросить в тыл частей Красной Армии двух агентов с задачей собрать материалы o положении поляков на территориях бывшей Польши, освобожденной от немцев.

Задание это он выполнил, два агента «Чарны» и «Варс» были по его указанию начальником 2 отделения его отдела Бергером Богуславом подготовлены и направлены на переброску.

Но переброска, якобы, не состоялась, так как «Чарны» и «Варс» на подходах к району переброски (район Рава-Русская) были задержаны отрядом их же организации, капитаном которого «Л-девять», как подозреваемые в шпионаже со стороны «ОУН» и после проверки возвращены обратно во Львов.

Установлено, что после получения указаний от советского командования o вступлении поляков в армию генерала Берлинга, комендант Львовского «обшару» – генерал Филипковский в ту же ночь собрал совещание представителей всех политических партий, военные отделения которых вошли в состав «А.К.».

Перед совещанием генерал Филипковский запросил шифром по радио Лондон, как ему быть.

По этому поводу гр. Полячек 10 августа 1944 г. сообщил:

«... “Валерий” рассказал мне, что на эту телеграмму польское правительство из Лондона ответило буквально следующее: “Трактовать большевиков по взглядам военным – как союзников, а по взглядам политическим – как врагов”.

Совещание закончилось утром и приняло решение: “стремиться к тому, чтобы организовать во Львове целую дивизию, состоящую только из участников ‘А.К.’ и целой дивизией идти к Берлингу[”]».

Гр. Полячек сообщил: «...Объясняя это решение “Валерий” мне заявил, что вступая организованно в ряды армии Берлинга, мы сделаем процент коммунистов в ней еще меньше. Так как в независимости от нашего aвремениa5 Советы будут проводить мобилизацию мужского населения, способного носить оружие, то мы так или иначе должны будем пойти или в Красную Армии, или в армию Берлинга. Лучше будет, если мы это сделаем сами, и раньше, чем будет проведен призыв. Этим мы добьемся целостности и не разойдемся по разным частям».

Всего участников «А.К.» арестовано 47 человек. Из них офицеров бывшей польской армии и руководящих работников «А.К.», подлежащих интернированию – 29 чел. Среди арестованных имеется 12 человек, вступивших в «А.К.» за несколько дней до освобождения города Львова от немецких оккупантов[,] и 6 человек были задержаны в помещении штаба «А.К.» в момент проведения операции по изъятию штабных работников «А.К.».

секретарь Львовскогообкома КП(б)УfИ. Грушецкийf

c10c сентября 1944 г.

CDAHO, f. 1, op. 23, s. 926, k. 81–85; w polskim tłumaczeniu opublikowano w: I. Iljuszyn, G. Mazur, Epilog akcji „Burza” oraz losy Armii Krajowej we Lwowie w 1944 roku w świetle sowieckich dokumentów, „Zeszyty Historyczne” 2001, nr 138, s. 136–145.

1 Na pierwszej stronie dokumentu znajduje się nieczytelna adnotacja.

2 Władysław Filipkowski (1892–1950), pułkownik WP, w 1994 r. pośmiertnie mianowany generałem brygady, od 1940 do 1943 r. inspektor Komendy Głównej ZWZ/AK na Obszar Lwów, w okresie 1943–1944 komentant Obwodu Lwów, więziony przez Sowietów w latach 1944–1947.

* Kalka z polskiego. Prawidłowo po rosyjsku район.

3 Jerzy Kazimierz Polaczek (1919–1997), podporucznik czasu wojny, od 3 maja 1943 r. do marca–kwietnia 1944 r. kierował tzw. siecią wtórną wywiadu (przejęta następnie przez kontrwywiad AK), a od wiosny 1944 r. do 31 lipca 1944 r. był szefem Oddziału II/B (kontrwywiad) Komendy Obszaru Lwów AK, aresztowany przez Smiersz, powrócił do Polski na początku 1949 r.

4 Dragan Sotirović (1913–1987), serbski oficer, po ucieczce z niemieckiego obozu jenieckiego w Polsce (Rawa Ruska) 13 stycznia 1944 r. działał w AK i w „Nie”, po wojnie wyjechał do Francji.

* Kalka z polskiego. Prawidłowo po rosyjsku наблюдение.

5 Zapewne powinno być „решения”, czyli „decyzji”.

5.

12 września 1944 r. Dyrektywa komisarza ludowego bezpieczeństwa państwowego USRS w sprawie rozpracowywania polskich księży

совершенно секретно

НАЧАЛЬНИКУ УНКГБ ПО cКиевскойc ОБЛАСТИcПолковникуc госбезопасностиТов. cБондаренкоc1

Гор. Киев

bТ. Романишину. Постановлено пересмотреть весь учет по полякам и б. польским подданным. Разработки на лиц подозрительных на связь с Ватиканом выделить разработайте по [słowo nieczytelne] мероприятий. По польским [słowo nieczytelne] в Киеве и районах области проводить вербовки агентуры для выявления агентов Ватикана. Ориентировка прорабатывается в оперативном. Дайте указание гор. отделам и райотделам по городу, областям об этой линии [słowo nieczytelne] 1.X.44 г.b

Направляю ориентировку o разведывательной деятельности ВАТИКАНА и польского католического духовенства на территории СССР –

ПРЕДЛАГАЮ:

Оперативному составу и, в первую очередь, работающим по вскрытию и ликвидации польского антисоветского подполья, агентуры иноразведок и духовенства – внимательно изучить настоящую ориентировку.

Приступить к подбору и внедрению агентуры, как для активной разработки польского католического духовенства, так и в целях выявления законспирированной агентуры ВАТИКАНА, ее связей с иноразведками, имея в виду продвижение и засылку наших агентов в руководящие центры и школы католического антисоветского подполья.

Организовать розыск установленных агентов ВАТИКАНА, данные на которых приведены в ориентировке и по установлении их – арестовать.

Начальнику УНКГБ по Одесской области, полковнику госбезопасности тов. ЛЕВИНУ обеспечить серьезную, активную разработку, находящихся в гор. Одессе агентов ВАТИКАНА – ксендзов ЛЕОНИ2 и НИКОЛА3, а также их связей.

О проводимой работе по выявлению агентуры ВАТИКАНА на территории УССР информировать в месячных докладах об агентурной работе, специальным разделом: «по агентуре ВАТИКАНА».

ПРИЛОЖЕНИЕ: ориентировка.

Народный Комиссар Государственной Безопасности УCCРКомиссар Государственной Безопасности 3 ранга – fСАВЧЕНКОf

12 сентября 1944 г.

Г. Киев

HDA SBU, f. 11, op. 765, t. 1, k. 53.

1 Michaił Bondarienko (1901–1977), funkcjonariusz sowieckiego aparatu bezpieczeństwa, pułkownik BP, w latach 1943–1951 naczelnik Zarządu Obwodowego NKGB/MGB w obwodzie kijowskim.

2 Pietro Leoni (1909–1995), ksiądz jezuita, wychowanek Collegium Russicum, przygotowywany jako birytualista do pracy misyjnej w Związku Sowieckim. Zmobilizowany do wojska w 1930 r., jako kapelan włoskiej armii dotarł w 1941 r. na obszar ZSRS – do Dniepropietrowska i Donbasu, a w 1943 r. osiadł w Odessie jako proboszcz parafii przy kościele Św. Piotra. W 1945 r. został aresztowany, przebywał w różnych łagrach. Uwolniony w 1955 r., wrócił do Włoch, a następnie od 1959 r. do śmierci przebywał w Kanadzie.

3 Jean Judicael Nicolas (1901–1984), francuski ksiądz asumpcjonista, w latach 1942–1945 pracował w Odessie. W 1945 r. aresztowany i więziony w łagrach, w 1954 r. uzyskał zgodę na wyjazd do Francji.

6.

29 września 1944 r. Raport I sekretarza KC KP(b)U do Stalina z propozycją polityki wobec Polaków

ЦК ВКП(б)Товарищу СТАЛИНУ И. В.

После заключения соглашения с Польским Комитетом Национального Освобождения об эвакуации украинского населения с территории Польши и польского населения с территории УССР1 мы провели необходимую подготовительную работу к проведению переселения. Подобраны кадры Уполномоченных и Представителей, составлена необходимая документация.

Наши Представители выехали в г. Люблин и приступают к учету украинского населения, желающего эвакуироваться в Украинскую ССР и в ближайшее время будут проводить эвакуацию.

Поляки, особенно в г. Львове, главным образом интеллигенты, связанные с Польским эмигрантским правительством в Лондоне, распускают слухи, что вопрос o границах окончательно не решен и поэтому, мол, выезжать не нужно.

Нам известно, что польское эмигрантское правительство в Лондоне дало директиву своим организациям во Львове и других городах Западной Украины, воздержаться от эвакуации, обещая что во время мирной конференции они добьются включения г. Львова и других городов в состав Польского государства.

Мы считаем необходимым в отношении польского населения западных областей Украины проводить следующую политику.

Во всех высших учебных заведениях и средних школах пользоваться учебниками и вести преподавание на украинском и русском языках.

В Советском Союзе для польских детей организованы школы, в которых преподавание ведется на польском языке и по польским программам[,] т. е. воспитание ведется в духе польского буржуазного демократического государства. Некоторые поляки ставили вопрос o том, чтобы такие школы организовать также в г. Львове. Мы им в этом отказали и предложили во всех украинских и польских школах проводить занятие по программам, утвержденным Наркомпросом УССР.

Мы также считаем необходимым отменить решение СНК УССР o запрещении мобилизации польского населении западных областей за пределы района, на работу в промышленность восточных областей УССР и других Республик Советского Союза. Следует привлечь польское население к выполнению всех обязанностей, которые выполняет остальное население Советской Украины. Это значит, что мы будем проводить мобилизацию польского населения как мужчин, так и женщин, проживающих в западных областях УССР[,] в промышленность, на строительство оборонных сооружений и для участия в других мероприятиях, наравне с украинским населением.

Все эти мероприятия будут способствовать ускорению эвакуации польского населения из западных областей УССР в Польшу.

Н. ХРУЩЕВ

29.IX.44 г.

CDAHO, f. 1, op. 23, spr. 790, k. 136–139; opublikowano w: Deportaciji. Zachidni zemli Ukrajiny kincia 30-ch – poczatku 50-ch rr. Dokumenty, materiały, spohady, u trioch tomach, t. 1: 1939–1945 rr., Lwiw 1996, s. 308–309; W. Serhijczuk, Deportaciji polakiw z Ukrajiny. Newidomi dokumenty pro nasylnyćke peresełennia bilszowyćkoju władoju polskoho nasełennia z URSR w Polszu w 1944–1946 rokach, Kyjiw 1999, s. 60–61.

1 Umowa w sprawie ewakuacji ludności polskiej i żydowskiej z terytorium USRS do Polski oraz ludności ukraińskiej z terytorium Polski do USRS podpisana została 9 września 1944 r. w Lublinie przez przewodniczącego PKWN Edwarda Osóbkę-Morawskiego i przewodniczącego Rady Komisarzy Ludowych USRS Nikitę Chruszczowa.

7.

Wrzesień 1944 r. Informacja Zarządu NKGB Obwodu Rówieńskiego o agencie „Borysowie”

совершенно секретно

СПРАВКА на агента «БОРИСОВ»

«БОРИСОВ» cЯкира Илья Борисовичc1,1912 года рождения, уроженец гор. Дубно, Ровенской области, с высшим образованием[,] окончил Варшавский медицинский институт,по национальности еврей.С 1939 г. работалв Красноармейском2 районе, Ровенской областизаведующим инфекционным отделением Красноармейской райбольницы и заведующим/санстанцией г. Красноармейска. В этих должностяхбыл до вступления немецких частей в гор. Красноармейск.

cЯкираc в 1940 г. 25 июня был завербован Красноармейской РО3 НКГБ в качестве агента для разработки польского населения[,] т. к. у него были большие связи среди поляков. cЯкираc за период 1940–1941 гг. разработал ряд польских группировок, которые были оперативно ликвидированы.

Жена cЯкираc – ГОЛЬСКИНЕР Анна Рафаиловна и дочь [imię nieczytelne] Ильинична проживали в гор. Радом, Люблинского aвоевудстваa, которые в период захвата территории немцами были уничтожены в еврейском гет[т]о.

Мать и отец cЯкираc уничтожены в еврейском гет[т]о в гор. Дубно.

cЯкираc в период продолжительного нахождения в Варшаве имел большие связи среди польских политических организаций[,] как-то: «КПП» («Коммунистическая партия Польши»)[,] «КСМП» (Коммунистический союз молодежи Польши»), «ППС» («Польская партия социалистов»)4 и партии «aСтраництва Людовоa». Вхождение в эти партии cЯкираc получил благодаря совершенному знанию польского языка и выдаче себя за поляка.

Это помогло примкнуть ему в руководящие сферы вышеуказанных политических организаций, вследствие чего в данное время он имеет ряд близких связей в Лондонском эмигрантском правительстве и в польском комитете национального освобождения, которые подробно изложены в его докладе.

Лично враждебно настроен к немцам, хочет мстить за репрессии к его семье.

Наружно хочет выдать себя за поляка, причем в этом отношении, не зная его прошлого, является типичным поляком, т. к. в течение 10–12 лет разговаривал только по-польски, вследствие чего известен как поляк в Варшаве и в других местах.

Учитывая его связи среди польского населения, офицерства и чиновничества бывшего польского аппарата, считаю возможным его использовать для разработки вышеуказанного контингента на территории Польши.

зам начальника 2 отдела УНКГБ Ровенской областимайор Соколов

«_» сентября 1944 г.

г. Ровно

HDA SBU, f. 65, spr. S-9137, t. 1, k. 226–227.

1 Ignacy Jakira, ps. „Butrym”, lekarz, dyrektor szpitala zakaźnego we Włodzimierzu, lekarz Zgrupowania Partyzanckiego „Osnowa” 27. WDP AK.

2 Sowiecka nazwa Radziwiłłowa na Wołyniu.

3 Skrót od районнoе отделение, wydział rejonowy.

4 Faktycznie: Polska Partia Socjalistyczna.

8.

Wrzesień 1944 r. Informacja naczelnika Zarządu NKGB Obwodu Lwowskiego dla sekretarza obwodowego komitetu KP(b)U o zeznaniach aresztowanych członków kierownictwa polskiego podziemia

совершенно секретно

Секретарю Львовского Областного Комитета КП(б)Улично тов. ГРУШЕЦКОМУ

гор. Львов

В результате ликвидации антисоветского подполья по городу Львову и Львовской области, Управлением НКГБ арестованы ряд руководителей польских националистических организаций – d«Львовской окружной Делегатуры»d польского эмигрантского правительства в Лондоне, так называемой «ДЕЛЕГАТУРЫ ЖОНДУ» или «ПАНСТВОВЕЙ СЛУЖБЫ ЦИВИЛЬНЕЙ» (ПСЦ) и военно-повстанческой организации «АРМИИ КРАЕВА» (АК).

Следствием по этим организациям – УСТАНОВЛЕНО:

Львовская окружная делегатура создана в октябре 1942 года польским эмигрантским правительством МИКОЛАЙЧИКА через уполномоченного правительства в Варшаве «КЛЕНОВСКОГО»1 и являлась нелегальным административно-политическим органом на территории Западных областей Украинской ССР – Львовской, Станиславской, Дрогобычской и Тарнопольской.

Львовская Делегатура делилась в свою очередь на повитовые (районные) делегатуры, как-то: Станиславскую, Дрогобычскую, Тарнопольскую, Грудек-Ягеллонскую, Рудковскую и МОСТИЦКУЮ.

На местах эти организации возглавлялись повитовыми (районными) делегатами.

Руководство окружными делегатурами, в том числе Львовской «Делегатурой Жонду», осуществлялось польским эмигрантским правительством в Лондоне через Варшавский центр, в состав которого входили:

Уполномоченный правительства в крае «КЛЕНОВСКИЙ»;

Вице-министр Внутренних Дел «МУШИНСКИЙ»2 и его заместитель «КОХАНОВСКИЙ»3.

Руководитель «Краевой Вальки подземной» (подпольная борьба в стране) «ЗЕЛИНСКИЙ»4 и другие.

Политический аппарат делегатуры состоял из представителей всех влиятельных «политических партий», существовавших в подполье на территории Львовской Делегатуры.

Во главе делегатуры стоял арестованный нами делегат польского эмигрантского правительства в Лондоне на «Южно-Восточных землях Польши» – ОСТРОВСКИЙ Адам Францевич5, с высшим юридическим образованием, член партии польских социалистов.

«Армия Краева» (АК) [–] в прошлом «Звензек Вальки Збройней» (ЗВЗ) [–] являлась вооруженной силой делегатуры, но существовала на правах самостоятельной организации, тесно контактируя свою работу с «Делегатурой Жонду».

До осени 1941 года эта организация называлась «Звензек Вальки Збройней», затем она была переименована в «Польски Звензек Повстанчи» и примерно с половины 1942 года, в связи с количественным ростом и оформлением как боевой единицы польского государства, она была названа «Армия Краева».

«Армия Краева» (АК) берет свое начало еще с 1939 года и является военно-повстанческой фашистской организацией, подготавливающей вооруженное восстание с целью восстановления польского независимого государства границ 1939 года.

Нелегальные формирования «Армии Краевой» существовали по всей территории бывшей Польши, включая и области Западной Украины и Белоруссии.

В городе Львове находился штаб Львовской «обшары» Южно-Восточных сил в крае и штаб Львовского округа с включением территорий, указанных выше областей – Львовской, Станиславской, Дрогобычской и Тарнопольской.

Общее руководство «Армией Краевой» осуществлялось так же, как и «Делегатурой Жонду», Лондонским эмигрантским правительством, персонально премьер-министром МИКОЛАЙЧИКОМ и профашистски настроенным генералом СОСНОВСКИМ6.