ebook
w abonamencie 3 dni za darmo
ebook
poza abonamentem 14,90 zł

Юность (Młodość) ebook

Лев Николаевич Толстой, Lew Nikołajewicz Tołstoj

0,0

Uzyskaj dostęp do tej i ponad 250000 książek od 14,99 zł miesięcznie

Wydawca: KtoCzyta.pl
Kategoria: Powieści przygodowe i historyczne
Język: polski

Opis

Идет шестнадцатая весна Николая Иртеньева. Он готовится к экзаменам в университет, переполнен мечтаниями и размышлениями о будущем своем предназначении. Богатый эмоциональный мир героя, его мечты о большой любви, о будущем супружеском счастье, его необыкновенная нравственная чистота вызывают к нему горячий интерес и симпатию. Иртеньев стремится к самодисциплине и нравственному самосовершенствованию. Для этих целей он заводит специальную тетрадь, чтобы записывать свои жизненные принципы, которым он намерен неукоснительно следовать. „Юность” – третья и заключительная повесть в псевдо-автобиографической трилогии Льва Николаевича Толстого, впервые напечатана в 1857 году.

Szczegóły

Ebooka przeczytasz w aplikacjach Legimi na:

Androidzie

iOS

czytnikach certyfikowanych
przez Legimi

czytnikach Kindle™
(dla wybranych pakietów)

Windows
10

Windows
Phone

Liczba stron: 255

Odsłuch ebooka (TTS) dostepny w abonamencie „ebooki+audiobooki bez limitu” w aplikacjach Legimi na:

Androidzie

iOS

Oceny

0,0

Recenzje(0 recenzji)

Podobne

Семейное счастье (Szczęście rodzinne)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Севастопольские рассказы (Opowiadania sewastopolskie)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Воскресение (Zmartwychwstanie)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Смерть Ивана Ильича (Śmierć Iwana Ilicza)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Дьявол (Diabeł)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Хаджи-Мурат (Hadżi-Murat)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Казаки (Kozacy). Кавказская повесть 1852 года

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Отрочество (Lata chłopięce)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Хозяин и работник (Gospodarz i robotnik)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Крейцерова соната (Sonata Kreutzerowska)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Утро помещика (Poranek ziemianina)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Два гусара (Dwaj huzarzy)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Поликушка (Polikuszka)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Фальшивый купон (Fałszywy kupon)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Декабристы (Dekabryści)

Лев Николаевич Толстой Lew Nikołajewicz Tołstoj

Na obcej ziemi. Nowe życie

Joanna Jax

Fragment

Лев Николаевич Толстой

Юность

Варшава 2019

Содержание

Глава I. Что я считаю началом юности

Глава II. Весна

Глава III. Мечты

Глава IV. Наш семейный кружок

Глава V. Правила

Глава VI. Исповедь

Глава VII. Поездка в монастырь

Глава VIII. Вторая исповедь

Глава IX. Как я готовлюсь к экзамену

Глава X. Экзамен истории

Глава XI. Экзамен математики

Глава XII. Латинский экзамен

Глава XIII. Я большой

Глава XIV. Чем занимались Володя с Дубковым

Глава XV. Меня поздравляют

Глава XVI. Ссора

Глава XVII. Я собираюсь делать визиты

Глава XVIII. Валахины

Глава XIX. Корнаковы

Глава XX. Ивины

Глава XXI. Князь Иван Иванович

Глава XXII. Задушевный разговор с моим другом

Глава XXIII. Нехлюдовы

Глава XXIV. Любовь

Глава XXV. Я ознакамливаюсь

Глава XXVI. Я показываюсь с самой выгодной стороны

Глава XXVII. Дмитрий

Глава XXVIII. В деревне

Глава XXIX. Отношения между нами и девочками

Глава XXX. Мои занятия

Глава XXXI. Comme il faut

Глава XXXII. Юность

Глава XXXIII. Соседи

Глава XXXIV. Женитьба отца

Глава XXXV. Как мы приняли это известие

Глава XXXVI. Университет

Глава XXXVII. Сердечные дела

Глава XXXVIII. Свет

Глава XXXIX. Кутеж

Глава XL. Дружба с Нехлюдовым

Глава XLI. Дружба с Нехлюдовым

Глава XLII. Мачеха

Глава XLIII. Новые товарищи

Глава XLIV. Зухин и Семенов

Глава XLV. Я проваливаюсь

Глава I. Что я считаю началом юности

Я сказал, что дружба моя с Дмитрием открыла мне новый взгляд на жизнь, ее цель и отношения. Сущность этого взгляда состояла в убеждении, что назначение человека есть стремление к нравственному усовершенствованию и что усовершенствование это легко, возможно и вечно. Но до сих пор я наслаждался только открытием новых мыслей, вытекающих из этого убеждения, и составлением блестящих планов нравственной, деятельной будущности; но жизнь моя шла все тем же мелочным, запутанным и праздным порядком.

Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же, ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.

И с этого времени я считаю начало юности.

Мне был в то время шестнадцатый год в исходе. Учителя продолжали ходить ко мне, St.-Jérôme присматривал за моим учением, и я поневоле и неохотно готовился к университету. Вне учения занятия мои состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях, в деланиях гимнастики, с тем чтобы сделаться первым силачом в мире, в шлянии без всякой определенной цели и мысли по всем комнатам и особенно коридору девичьей и в разглядывании себя в зеркало, от которого, впрочем, я всегда отходил с тяжелым чувством уныния и даже отвращения. Наружность моя, я убеждался, не только была некрасива, но я не мог даже утешать себя обыкновенными утешениями в подобных случаях. Я не мог сказать, что у меня выразительное, умное или благородное лицо. Выразительного ничего не было – самые обыкновенные, грубые и дурные черты; глаза маленькие серые, особенно в то время, когда я смотрелся в зеркало, были скорее глупые, чем умные. Мужественного было еще меньше: несмотря на то, что я был не мал ростом и очень силен по летам, все черты лица были мягкие, вялые, неопределенные. Даже и благородного ничего не было; напротив, лицо мое было такое, как у простого мужика, и такие же большие ноги и руки; а это в то время мне казалось очень стыдно.

Глава II. Весна

В тот год, как я вступил в университет, Святая была как-то поздно в апреле, так что экзамены были назначены на Фоминой, а на Страстной я должен был и говеть и уже окончательно приготавливаться.

Погода после мокрого снега, который, бывало, Карл Иваныч называл «сын за отцом пришел», уже дня три стояла тихая, теплая и ясная. На улицах не видно было клочка снега, грязное тесто заменилось мокрой, блестящей мостовой и быстрыми ручьями. С крыш уже на солнце стаивали последние капели, в палисаднике на деревьях надувались почки, на дворе была сухая дорожка, к конюшне мимо замерзлой кучи навоза и около крыльца между камнями зеленелась мшистая травка. Был тот особенный период весны, который сильнее всего действует на душу человека: яркое, на всем блестящее, но не жаркое солнце, ручьи и проталинки, пахучая свежесть в воздухе и нежно-голубое небо с длинными прозрачными тучками. Не знаю почему, но мне кажется, что в большом городе еще ощутительнее и сильнее на душу влияние этого первого периода рождения весны, – меньше видишь, но больше предчувствуешь. Я стоял около окна, в которое утреннее солнце сквозь двойные рамы бросало пыльные лучи на пол моей невыносимо надоевшей мне классной комнаты, и решал на черной доске какое-то длинное алгебраическое уравнение. В одной руке я держал изорванную мягкую «Алгебру» Франкера, в другой – маленький кусок мела, которым испачкал уже обе руки, лицо и локти полуфрачка. Николай в фартуке, с засученными рукавами, отбивал клещами замазку и отгибал гвозди окна, которое отворялось в палисадник. Его занятие и стук, который он производил, развлекали мое внимание. Притом я был в весьма дурном, недовольном расположении духа. Все как-то мне не удавалось: я сделал ошибку в начале вычисления, так что надо было все начинать с начала; мел я два раза уронил, чувствовал, что лицо и руки мои испачканы, губка где-то пропала, стук, который производил Николай, как-то больно потрясал мои нервы. Мне хотелось рассердиться и поворчать; я бросил мел, «Алгебру» и стал ходить по комнате. Но мне вспомнилось, что нынче Страстная середа, нынче мы должны исповедоваться, и что надо удерживаться от всего дурного; и вдруг я пришел в какое-то особенное, кроткое состояние духа и подошел к Николаю.

– Позволь, я тебе помогу, Николай, – сказал я, стараясь дать своему голосу самое кроткое выражение; и мысль, что я поступаю хорошо, подавив свою досаду и помогая ему, еще более усилила во мне это кроткое настроение духа.

Замазка была отбита, гвозди отогнуты, но, несмотря на то, что Николай из всех сил дергал за перекладины, рама не подавалась.

«Если рама выйдет теперь сразу, когда я потяну с ним, – подумал я, – значит грех, и не надо нынче больше заниматься». Рама подалась набок и вышла.

– Куда отнести ее? – сказал я.

– Позвольте, я сам управлюсь, – отвечал Николай, видимо удивленный и, кажется, недовольный моим усердием, – надо не спутать, а то там, в чулане, они у меня по номерам.

– Я замечу ее, – сказал я, поднимая раму.

Это бесплатный образец. Пожалуйста, приобретите полную версию книги, чтобы продолжить.

„Mamy usługę, której mógłby pozazdrościć Amazon.”

Robert Drózd

Świat Czytników

Tysiące ebooków i audiobooków

Ich liczba ciągle rośnie, a Ty masz gwarancję niezmiennej ceny.

Napisali o nas: